окрыляй меня! 

 

опьяняй, 

тяжесть слов сквозь года неси, прямо в пропасть, где вечный май, 

вдохновляй меня, что есть сил. 

 

оставляй не закрытой дверь, веер дней расправляй ветрам - 

буду петь для тебя теперь, обращаясь к душе, как в храм 

отречённых, 

почти слепых, обреченных навечно греть ворох звёзд ледяных, 

и в пыль свою память, как кость, стереть, 

танцевать, как в последний раз, в фонарей золотистой мгле, 

зажигай меня, 

словно Ра, 

на священной своей земле. 

 

нам она — для чудес одна, 

и под гнетом семи стихий, 

вдохновляй меня, 

как весна, 

чтоб гореть 

сквозь мои 

стихи.

Приходи ко мне в полночной жути,

Озари меня хоть до зари,

Подари мне все, чем черт не шутит,

И чем шутит — тоже подари!

Я спокоен, я иду своей дорогой.
Не пою, что завтра будет веселей.
Я — суровый,
я — суровый,
я — суровый.
Улыбаешься в ответ:
а я — сирень.

Застываю рядом с мраморной колонной,
Удивляюсь, почему не убежал.
Я — холодный,
я — холодный,
я — холодный.
Улыбаешься в ответ:
а я — пожар.

Я считаю перебранку бесполезной.
Всё в порядке, пусть любовь повременит.
Я — железный.
Я — железный.
Я — железный!
Улыбаешься в ответ:
а я — магнит.

Было между этими двумя что-то такое, что не подвластно другим. Какие-то двусмысленные взгляды, случайные улыбки, внезапные и нежные касания ладоней. Они слишком быстро изжили все возможные между ними чувства, поставили друг на друге крест. В одно мгновение запретили даже думать о том «если бы», которое было так близко и в одночасье стало недостижимым. Они были слишком похожи. И в этом заключалась их трагедия. Возможно, будь между ними хоть парочка черт различия, всё случилось бы по-другому: объятья, поцелуи, любовь и прочие атрибуты романтических отношений. Но они совсем не из тех, у кого всё просто. Усложнить, изничтожить, пропустить мимо глаз и ушей — обычные будни этих двоих. Сделать друг другу больно, уколоть, разбить сердце стало для них нормой. Но ради чего было всё это? Что они доказывали друг другу? И всё-таки было между этими двоими что-то такое, что не подвластно другим.

Ёкнуло. Буду помнить тебя. Ты — свет. Рядом с тобой, что день или миг — тот свят. Мне говорят, прошло слишком много лет, но этот шрам из тех, что всегда болят. Так иссякаешь быстро, как жизнь и сон, теплым песком меж пальцев щекочешь, и я бы всю жизнь оплачивала простой, если б тот сон случился в простом такси. Я тебе не нужнее, чем брешь нуля или чем лодка, давшая сбоку течь. Я ни на что не гожусь, кроме жизни для тех, кого мне не выдалось уберечь. Ночь говорит, настала моя пора громко реветь койотом в густую высь. Пусть тебе снится маленький ресторан, рыжий усатый кот, новый дом, жара — вымыслы, что у нас с тобой не сбылись. Пусть тебя любят преданней (можно ли?), пусть тебя не приходится выбрать из. 

Я остаюсь — растасканный монолит, мечтающий рухнуть 

вниз.

В старый город пришел Апрель. Из плаща сыпал снег и град. Вечерами пил морс и эль, ел чернику и виноград. Просыпался часам к пяти. Иногда — к четырем и трем. Был огромный как синий кит. И любил рисовать 
углем. 

У Апреля был верный друг. Его имя, конечно, — Март. У него было тридцать штук (или сорок) игральных карт. Март любил бергамот и «Сплин», ездил в Лондон и Петербург. Он был рыжий как апельсин, разноцветный как летний луг. Вместе с ним приходил Февраль. Приносил арманьяк и сыр... 

… до рассвета горел фонарь. 

И Апрель выходил босым, завернувшись в короткий плащ. Допивал из бутылки эль. И чеканил футбольный мяч о большую сухую ель. Напевал «ДДТ» под нос и смотрел, как горит рассвет. Вспоминал, что конечен пост уже тысячи длинных лет. Небо цвета как карамель отражалось в потоках рек. 

В старый город пришел Апрель. 
В старом городе выпал снег.

Куда ты лезешь, ну куда? 
Подумай вот о чём: 
Он, безусловно, не мудак, 
А только мудачок. 
. 
Он подмастерье, он птенец, 
Котенок, воробей, 
Он весь дрожит наедине, 
Ты шепчешь: «Не робей!» 
. 
Какая прелесть, Боже мой, 
Реснички, как в кино, 
И ты одна ползешь домой 
Из Химок в Строгино. 
. 
А завтра утром — новый бой, 
Мужайся, Жанна Д'Арк, 
Он так беспомощен с тобой, 
Какой же он мудак? 
. 
Он так беспомощен, когда 
Цейтнот и форс-мажор, 
С него, как с гусика вода, 
Он детка, он стажёр, 
. 
Он оробел, ему не в кайф, 
Он хочет потусить, 
Он хочет сисю и пивка, 
И детский пертуссин, 
. 
Поскольку кашляет малыш 
(Возможно птичий грипп), 
И ты стремглав к нему летишь 
Плясать лечебный стрип. 
. 
Давай, крутись, вертись, лечи, 
И не грузи собой, 
Ведь у него есть сто причин - 
То насморк, то запой. 
. 
Получишь ты за это всё 
По розовым очкам... 
. 
Но если новичкам везёт, 
Свезёт и мудачкам!

Привет, я пишу из столетия, где дальние тропы исхожены, где были открыты созвездия, на ваши совсем не похожие. Где Марс обустроен жилищами и можно экспрессом до Ригеля. Где нет ни святого, ни нищего, где деньги не цель и не двигатель. Здесь нет ни войны, ни оружия, здесь бомбы в музеях истории, секреты не нужно выуживать со вражеской территории. Здесь, в мире, обретшем гармонию, мы смотрим на вас, наше прошлое, на Землю, что бьется в агонии, чье сердце больно и изношено. На атом, на нефть, на правителей, на всех подневольных и страждущих, на вечно обманутых зрителей, на новости, лгущие каждому. На тех, кто оторван от берега, на брошенных и на предателей. На женщин, что бьются в истерике, на слезы, что пролили матери. На мальчиков, пулями скошенных, на плоть, испещренную ранами. Мы смотрим на вас, наше прошлое, больное, безумное, странное.
Привет. Не печальтесь о сказанном, не стоит твердить о напраслине. Проснитесь однажды, и разом, вы сделайте что-то прекрасное. Идите с улыбкой без горечи, сердечному голосу следуя, бегите, хватаясь за поручни, по лестницам, страха не ведая. Дышите дорогой и странствием, желанием нового, светлого, ночами, закатами красными, весной, что пропахла запретами. И верьте в себя до последнего, толпу оставляя за спинами, не делайте жизнь трагедией, пустячную грусть культивируя. Провалы, проколы, падения, примите с буддистским спокойствием. И прочь отметайте сомнения, берите тяжелое, большее. И вы, молодые и глупые — создатели, мира строители, кричите о радости в рупоры, носите победы на кителях. Влюбляйтесь, целуйтесь, безумствуйте, ведь в ваших руках настоящее. Не пользуйтесь ложной презумпцией слепой невиновности спящего, что сном объясняет бездействие, держитесь другой траектории: стихами, аккордами, песнями, пишите, творите историю.

сказав тебе наше последнее «спасибо», я ещё не осознавала, что значимость этого слова равна слову «прощай». 
все моё время было посвящено тебе. все мои слёзы, все улыбки, они были из — за тебя. я до конца не хотела верить в то, что мы отныне, чужие друг другу. 
я не говорю тебе, что я рыдала или билась головой об стену от того, как я скучаю по тебе. нет.
но я хочу сказать,

что мне жаль . 
мне правда жаль, что наш конец оказался таким.

я его не таким себе представляла. да я вообще не видела с тобой конца. я видела рядом с тобой счастливую бесконечность. но ведь мы помним, что одни бесконечности просто чуть больше других бесконечностей. и наша одним ноябрьским вечером уже закрутила свою уроборос-петлю.

я не стану звать тебя обратно, и подпускать тебя к себе я тоже не собираюсь. я отпускаю нашу любовь и прощаюсь с ней. 

 

я прощаю

и ты прощай.

вот, гляди:

это проще, чем дважды три,

и вернее, чем сотня клятв,

и страшнее, чем крики птиц, 

разбивающихся на камнях:

это надо понять изнутри:

вот сидит человек, 

который тебя предаст. 

вот идет человек, 

которого предал ты.