однажды меня спросили, как бы я описала голубой цвет. мне было девятнадцать, моё сердце было разбито, иглы ныли в моём горле, водка сжигала мой живот и лёгкие, ни единого голоса. я сказала, что голубой — это первый день января, когда новый год въедается в твою кожу и вся твоя душа кажется обнажённой и перерождённой, открытой и голодной до смеха. я сказала, что голубой — это когда ты создаёшь любовь и чувствуешь своё имя, затянувшееся в душе подобно пустой песни бурлящего красного огня. голубой — это когда знакомая звонит тебе в день похорон общего друга и говорит, что лучше бы это была ты. я сказала, что голубой — это три часа ночи, когда ты чувствуешь тяжесть от работы и написания стихов о людях, которые забывают позвонить, даже когда ты их просишь. голубой — это когда твой родной просит тебя перестать быть такой бессердечной, просит отпустить его. голубой — это зуд, исходящий прямо из-под кожи, заставляющий чувствовать себя безумно, зуд, о котором ты мечтала, чтобы он сгорел глубоко в желудке огромного сожаления. я сказала, что голубой — это шептать богу после автомобильной аварии, где кусочки мозга и стекла рассыпаются на только что выгнутый тротуар, где ты вдыхаешь электрическую тишину, потому что крики оглушительны. голубой — это покупать коробку яиц в продуктовом магазине и приготовить четыре разных пирога из них. голубой — это открывать почту, чтобы найти приглашение на свадьбу. голубой — это цвет твоей души, когда ты не можешь сказать «мне жаль» или можешь «ты свободен». я сказала, что голубой — это волшебство, бесследно вытекающее из твоих ран.