Лучше тебе не знать из каких глубин 

добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим, 

кто всегда одинок словно Белый Бим 

Черное ухо; 

как челюскинец среди льдин - 

на пределе слуха - 

сквозь шумной толпы прибой 

различить пытается хоть малейший сбой 

в том как ровно, спокойно, глухо 

бьется сердце в чужой груди. 

 

Лучше тебе не знать из каких веществ 

обретают счастье, когда тех существ, 

чье тепло столь необходимо, 

нету рядом; как даже за барной стойкой 

одиночество неубиваемо настолько, 

настолько цело и невредимо, 

что совсем без разницы сколько 

и что ты пьешь - 

ни за что на свете вкуса не разберешь, 

абсолютно все оказывается едино; 

и не важно по какому пути пойдешь, 

одиночество будет необходимо, 

в смысле — никак его не обойдешь. 

 

Лучше тебе не знать из каких ночей 

выживают те, кто давно ничей; 

как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей, 

выгребают тепло себе по крупицам, 

чтоб хоть как-то дожить до утра; 

лучше не знать как им порой не спится, 

тем, кто умеет читать по лицам - 

по любимым лицам! - 

предстоящий прогноз утрат. 

Тем, кто действительно будет рад, 

если получится ошибиться. 

 

Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона, 

лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона: 

чем я ему так нехороша? 

чем я ей столь не угоден? 

Громкость — самая забористая анаша, 

лучшая из иллюзий, что ты свободен; 

и ещё – научись беседовать о погоде, 

способ всегда прокатывает, хоть и не нов, 

чтоб любой разговор вести не спеша, 

лишь бы не знать из каких притонов — самых безрадостных снов - 

по утрам вытаскивается душа. 

 

Лучше тебе не видеть всех этих затертых пленок, 

поцарапанных фотографий - 

потому что зрачок острее чем бритва; 

лучше не знать механизм человеческих шестеренок, 

у которых нарушен трафик, 

у которых не жизнь, а сплошная битва - 

и никто не метит попасть в ветераны: 

потому что их не спасет ни одна молитва, 

никакой доктор Хаус не вылечит эти раны. 

Лучше тебе не знать ничего о них, кроме 

факта, что те, кто всегда живут на изломе, 

отлично владеют собой и не смотрятся лживо, 

если хохочут, будто закадровым смехом в ситкоме; 

что те, кто всегда веселы, и ярко сияют, и выглядят живо – 

на деле 

давно 

пребывают 

в коме